Высота имеет значение
Санкт-Петербург/
09.04.2020 в 16:37
/ АВТОР: ВАДИМ ДРОЗДОВ
Высота зданий в архитектурном облике Петербурга играет ключевую роль. Демонстрируя статус основных доминант Северной столицы, она раскрывает как амбиции их создателей, так и философию самого государства.
Регулировать застройку в нашем городе начали с момента его основания. Еще по воле Петра Первого дома стали возводить по типовым проектам "единой фасадой" по "красным линиям и в один горизонт".
Самыми высокими сооружались здания, посвященные Богу - храмы. Перенеся в 1712 году столицу в Петербург, Петр Великий приступил к строительству главного культового сооружения новой России – Петропавловского собора. Естественно, что он стал и самым высоким в городе – 112 метров (позже, в два этапа, выросшим до нынешних 122,5 м).
Последующие правители, продолжая активно возводить храмы, зачастую мечтали превратить их в памятники своей эпохе. Так, Елизавета Петровна задумала у основанного ею Смольного монастыря соорудить 170-метровую колокольню – самую высокую в России. Но Семилетняя война и преждевременная кончина императрицы поставила на этих планах крест. Екатерина Вторая проект похоронила. Официально - потому, что не было денег. Но ей и не было смысла вкладываться: архитектура в стилистике елизаветинского барокко ни при каких обстоятельствах не могла стать памятником правлению Екатерины Второй.
Наместники Бога на земле – императоры – с трепетом относились и к статусу своих резиденций, которые также должны были доминировать в городской застройке. Утвержденный Николаем Первым в 1844 году Строительный устав запретил строить здания выше 23,5 метров (читай: выше Зимнего дворца).
Нарушителей высотного регламента жестко наказывали. В 1850 году богатая мещанка Александра Якунчикова, возведя доходный дом, осмелилась отклониться от разрешенной высоты, приподняв карниз на полметра, а крышу – на 2 метра. На горе Якунчиковой, свой строительный проект она реализовала напротив Мариинского дворца, где проживала дочь императора. (Нынешний адрес здания: пер. Антоненко, 2; в нем расположена гостиница Lotte). Гнев Николая Первого оказался страшен. Француза-архитектора на две недели посадили под арест и навсегда выслали из страны, а Якунчикову за свой счет заставили перестраивать здание, дабы понизить его высоту.
Великая победа над Наполеоном потребовала появления новых доминант, призванных подчеркнуть выросшее влияние Российской империи. Она же привела и к распространению новой архитектурной манеры – русского ампира, - являвшейся переосмыслением архитектурного стиля поверженного противника. Воплощением амбиций новой России стал Исаакиевский собор. Он вознесся к небу на 101,5 метра и вошел в четверку крупнейших купольных соборов Европы.
А в центре Дворцовой площади на 47,5 м ввысь взметнулась Александровская колонна, увековечившая имя царя, победившего Бонапарта. Главным требованием к ее строительству являлась именно высота, поскольку она обязана была стать выше Вандомской колонны (44,3 м) в Париже, прославлявшей победы французского императора.
Также как и шпиль Петропавловского собора, Александровская колонна получила завершение в виде фигуры ангела с крестом. Причем этому ангелу придали портретное сходство с императором Александром Первым. Когда же через 30 лет Васильевский остров обрел свою ярко выраженную высотную доминанту – 58-метровую колокольню церкви св. Екатерины, то и ее сознательно увенчали ангелом. Таким образом был замкнут уникальный «ангельский треугольник, объединивший центр Петербурга в единое духовное пространство.
Примечательно, что высотой храмов регулировали и статус пригородных императорских резиденций. К примеру, архитектор Роман Кузьмин, приступивший к созданию главного городского храма Гатчины - собора святого Павла, - получил жесткое указание от Николая Первого строить его выше Петропавловского собора в Петергофе (в дальнейшем стал храмом Уланского полка, не сохранился), но ниже Екатерининского собора в Царском Селе.
Даже высота скульптур имела особый смысл. Так, Леонид Шервуд, создававший в 1913 году памятник вице-адмиралу Макарову в Кронштадте, поставил его на 11 см ниже главной скульптурной доминанты острова – памятника Петру Первому (8,66 м). И это при том, что основание для монумента адмиралу было почти на метр выше, чем пьедестал под памятником императора. Одним словом, «субординация»!
Жесткое регулирование застройки на протяжении трех веков в результате привело к характерной градостроительной черте в облике нашего города, отмеченной Д.С. Лихачевым: преобладанию горизонталей над вертикалями. «Зубчатая, как бы дрожащая линия домов на фоне неба создает впечатление призрачности, эфемерности городской застройки», - отмечал академик. С его легкой руки, эту «полосу стыка домов и неба» мы теперь привычно называем «небесной линией».
Самыми главными врагами уникальной «небесной линии» Петербурга были и остаются коммерческие интересы бизнеса. Еще в начале XX века в Петербурге разразился крупный градостроительный скандал, связанный с попыткой компании «Зингер» воздвигнуть на углу Невского проспекта и Екатерининского канала небоскреб в 11 этажей в стилистике чикагских высоток. Строительный устав не только защитил центр Петербурга от «вставного зуба буржуазии», но и привел к появлению шедевра архитектора Павла Сюзора, создавшего альтернативный проект и удовлетворившего амбиции заказчика. Сегодня без этого уникального здания Невский проспект даже невозможно представить.
В начале этого века также, по счастью, не была реализована варварская попытка поставить 396-метровую башню «за спиной» у Смольного собора, на месте, где когда-то находился шведский Ниеншанц. Построенное в результате в Лахте самое высокое здание в Европе (462 метра) под штаб-квартиру крупнейшей компании России, конечно же, вызывает споры и критику. Но все же не так агрессивно вторгается в историческое пространство города и, возможно, даже со временем станет символом примирения прошлого и будущего Петербурга.
Вертикали Северной столицы нельзя равнять по другим городам мира. Впрочем, как и горизонтали. Они уникальны. У города свой исторический масштаб и свои исторические перспективы. «Есть бесконечность в бесконечности бегущих проспектов с бесконечностью в бесконечность бегущих пересекающихся теней. Весь Петербург — бесконечность проспекта, возведенного в энную степень», - писал Андрей Белый, добавляя: «За Петербургом же — ничего нет».
Регулировать застройку в нашем городе начали с момента его основания. Еще по воле Петра Первого дома стали возводить по типовым проектам "единой фасадой" по "красным линиям и в один горизонт".
Самыми высокими сооружались здания, посвященные Богу - храмы. Перенеся в 1712 году столицу в Петербург, Петр Великий приступил к строительству главного культового сооружения новой России – Петропавловского собора. Естественно, что он стал и самым высоким в городе – 112 метров (позже, в два этапа, выросшим до нынешних 122,5 м).
Последующие правители, продолжая активно возводить храмы, зачастую мечтали превратить их в памятники своей эпохе. Так, Елизавета Петровна задумала у основанного ею Смольного монастыря соорудить 170-метровую колокольню – самую высокую в России. Но Семилетняя война и преждевременная кончина императрицы поставила на этих планах крест. Екатерина Вторая проект похоронила. Официально - потому, что не было денег. Но ей и не было смысла вкладываться: архитектура в стилистике елизаветинского барокко ни при каких обстоятельствах не могла стать памятником правлению Екатерины Второй.
Наместники Бога на земле – императоры – с трепетом относились и к статусу своих резиденций, которые также должны были доминировать в городской застройке. Утвержденный Николаем Первым в 1844 году Строительный устав запретил строить здания выше 23,5 метров (читай: выше Зимнего дворца).
Нарушителей высотного регламента жестко наказывали. В 1850 году богатая мещанка Александра Якунчикова, возведя доходный дом, осмелилась отклониться от разрешенной высоты, приподняв карниз на полметра, а крышу – на 2 метра. На горе Якунчиковой, свой строительный проект она реализовала напротив Мариинского дворца, где проживала дочь императора. (Нынешний адрес здания: пер. Антоненко, 2; в нем расположена гостиница Lotte). Гнев Николая Первого оказался страшен. Француза-архитектора на две недели посадили под арест и навсегда выслали из страны, а Якунчикову за свой счет заставили перестраивать здание, дабы понизить его высоту.
Великая победа над Наполеоном потребовала появления новых доминант, призванных подчеркнуть выросшее влияние Российской империи. Она же привела и к распространению новой архитектурной манеры – русского ампира, - являвшейся переосмыслением архитектурного стиля поверженного противника. Воплощением амбиций новой России стал Исаакиевский собор. Он вознесся к небу на 101,5 метра и вошел в четверку крупнейших купольных соборов Европы.
А в центре Дворцовой площади на 47,5 м ввысь взметнулась Александровская колонна, увековечившая имя царя, победившего Бонапарта. Главным требованием к ее строительству являлась именно высота, поскольку она обязана была стать выше Вандомской колонны (44,3 м) в Париже, прославлявшей победы французского императора.
Также как и шпиль Петропавловского собора, Александровская колонна получила завершение в виде фигуры ангела с крестом. Причем этому ангелу придали портретное сходство с императором Александром Первым. Когда же через 30 лет Васильевский остров обрел свою ярко выраженную высотную доминанту – 58-метровую колокольню церкви св. Екатерины, то и ее сознательно увенчали ангелом. Таким образом был замкнут уникальный «ангельский треугольник, объединивший центр Петербурга в единое духовное пространство.
Примечательно, что высотой храмов регулировали и статус пригородных императорских резиденций. К примеру, архитектор Роман Кузьмин, приступивший к созданию главного городского храма Гатчины - собора святого Павла, - получил жесткое указание от Николая Первого строить его выше Петропавловского собора в Петергофе (в дальнейшем стал храмом Уланского полка, не сохранился), но ниже Екатерининского собора в Царском Селе.
Даже высота скульптур имела особый смысл. Так, Леонид Шервуд, создававший в 1913 году памятник вице-адмиралу Макарову в Кронштадте, поставил его на 11 см ниже главной скульптурной доминанты острова – памятника Петру Первому (8,66 м). И это при том, что основание для монумента адмиралу было почти на метр выше, чем пьедестал под памятником императора. Одним словом, «субординация»!
Жесткое регулирование застройки на протяжении трех веков в результате привело к характерной градостроительной черте в облике нашего города, отмеченной Д.С. Лихачевым: преобладанию горизонталей над вертикалями. «Зубчатая, как бы дрожащая линия домов на фоне неба создает впечатление призрачности, эфемерности городской застройки», - отмечал академик. С его легкой руки, эту «полосу стыка домов и неба» мы теперь привычно называем «небесной линией».
Самыми главными врагами уникальной «небесной линии» Петербурга были и остаются коммерческие интересы бизнеса. Еще в начале XX века в Петербурге разразился крупный градостроительный скандал, связанный с попыткой компании «Зингер» воздвигнуть на углу Невского проспекта и Екатерининского канала небоскреб в 11 этажей в стилистике чикагских высоток. Строительный устав не только защитил центр Петербурга от «вставного зуба буржуазии», но и привел к появлению шедевра архитектора Павла Сюзора, создавшего альтернативный проект и удовлетворившего амбиции заказчика. Сегодня без этого уникального здания Невский проспект даже невозможно представить.
В начале этого века также, по счастью, не была реализована варварская попытка поставить 396-метровую башню «за спиной» у Смольного собора, на месте, где когда-то находился шведский Ниеншанц. Построенное в результате в Лахте самое высокое здание в Европе (462 метра) под штаб-квартиру крупнейшей компании России, конечно же, вызывает споры и критику. Но все же не так агрессивно вторгается в историческое пространство города и, возможно, даже со временем станет символом примирения прошлого и будущего Петербурга.
Вертикали Северной столицы нельзя равнять по другим городам мира. Впрочем, как и горизонтали. Они уникальны. У города свой исторический масштаб и свои исторические перспективы. «Есть бесконечность в бесконечности бегущих проспектов с бесконечностью в бесконечность бегущих пересекающихся теней. Весь Петербург — бесконечность проспекта, возведенного в энную степень», - писал Андрей Белый, добавляя: «За Петербургом же — ничего нет».
К экскурсии:
Более подробно архитектурный облик Петербурга мы можем обсудить во время индивидуальных обзорных экскурсий по Петербургу.